Книга 1. Ракеты и люди

Наш НИИ-1, пользуясь дружескими отношениями с командованием ВВС (начальниками НИИ были авиационные генералы), получил в подарок американский двухмоторный скоростной бомбардировщик В-25 «Бостон» фирмы «Норд-Америкен». Летать на нем было куда приятнее, чем на транспортных «дугласах»: обзор из штурманской кабины великолепный и скорость выше (из Берлина до Москвы – всего пять с небольшим часов).

В Москве был всего два дня. Успел встретиться с Болховитиновым. У него настроение минорное – в наркомате «есть мнение» о замене руководства НИИ-1 и переориентировании НИИ на чистую науку – газодинамику и воздушно-реактивную тематику. Виктор Федорович просил меня, не задерживаясь, сразу, как только станет возможным, ознакомиться с Нордхаузеном и возвращаться в Москву.

Я пытался понять, кто в Москве будет вести чисто ракетную тематику и кому теперь нужны Фау-2 и все немецкие секреты. Его мнение было таким: «Фау-2 не нужны никому. Нужна реактивная авиация. И как можно скорей. Ракеты – это будущее, но в наркомате считают, что это не дело авиации».

Встретил Пилюгина и Воскресенского, оба не прочь составить мне компанию в Германии, но Болховитинов пока их не пускает.

Пилюгин ворчал:

– Зачем мы тут копаемся в посылках, бумагах и ломаем голову, что к чему. Надо там, на месте, разбираться.

Одну ночь я побыл дома в Сокольниках на улице Короленко. Впервые нагляделся на младшего сына, которому всего два месяца. У Кати заботы, которые я успел забыть: дрова, керосин, отоварить карточки и новые лимитные – литерные книжки. Купать младенца – целое событие: воду надо греть на кухне на керосинке и таскать в ванночку, которая в комнате.

Но настроение у неунывающей жены и у всех москвичей радостное: победа, «теперь все пойдет по-другому».

14 июня вместе со мной в Берлин вылетели главный инженер НИИ-1 Н. В. Волков и Г. Н. Абрамович – заместитель Болховитинова, профессор МАИ и уже известный ученый в области газовой динамики, тепловых процессов и воздушно-реактивных двигателей. Но круг его интересов в Германии, как он мне объяснил, будет шире: «Надо посмотреть, как вообще работают их ученые».

В Берлине я снова занялся комплектованием и отправкой грузов в Москву. 28 июня «подчистил» все свои «адлерсгофские остатки» и загрузил целых два «Дугласа» ящиками с измерительной аппаратурой. Тогда я еще не предполагал, что она попадет в институт, в который мне уже не суждено будет возвратиться. Десять лет спустя я с удовлетворением узнал, что этим богатым арсеналом измерительной техники все же воспользовалась группа Раушенбаха, работавшая в НИИ-1 у М. В. Келдыша.

Пока я занимался погрузкой и отправкой и был экскурсоводом для прилетевшего начальства, Абрамович развил бурную деятельность, работая в Берлине по своей программе. Попав в Германию в чине инженер-полковника, он не без помощи своих авиационных связей добился закрепления за ним персональной машины с номером военной администрации. Это был светло-серый «мерседес» в отличном состоянии.

Но больше того, к мерседесу был прикреплен водитель-немец. Водителя звали все просто – Альфред. Он был солдатом, дошедшим до Смоленска и демобилизованным по болезни. До армии Альфред выступал в цирковой программе: ездил на мотоцикле по вертикальной стенке. Машину он водил великолепно. Абрамович выхлопотал для него документ, удостоверяющий, что гражданин Альфред Кеслер служит в качестве водителя в советской военной администрации (СВА). Одевался он в старый цирковой костюм: кожаная куртка, кожаные брюки и сверкающие краги. Так что выглядел в «мерседесе» очень импозантно. Альфред все время нас поправлял, когда речь шла о машине: «Не „мерседес“, а „мерцедес“ – так говорят настоящие знатоки автомобилей». Оказывается, так звали дочь основателя автомобильной фирмы Бенц.

В конце июня мы наконец-то узнали, что даны приказы американским войсковым частям очистить, а нашим соответственно занять Тюрингию.